Экстрасенсы или манкурты?
В различных местах Евразии, Африки, Америки и даже Австралии находят странные черепа, возраст которых варьируется от неолитического периода до нашей эры. Их можно разделить на четыре группы: конусообразные (или пирамидальные) черепа, тыквообразные, не совсем правильной формы и так называемые проточеловеческие:
Экстрасенсы или манкурты?
Эти фотоснимки сделаны в 1995г, исследователем Robert Connolly в разных местах планеты, во время поездки, в которой он собирал материалы о древних цивилизациях.
Как правило, у таких черепов заметна область сдавливания и скошенный лоб, но не у всех. Обратим внимание на средний в нижнем ряду. Лоб выпулый, утолщение в области бровей отсутствует, глазницы очень большие - опускаются почти до верхней челюсти. Следов искусственной деформации не видно. Так же можно охарактеризовать и перуанский череп с холма Виракоча:
Относятся ли такие черепа к вымершей расе людей, или к инопланетянам, или к больным какой-то несуществующей ныне болезнью - неизвестно. Один из подобных черепов оказался принадлежащим ребёнку, больному гидроцефалией. ДНК других отличаются от человеческой, есть даже неандертальские. "Я изучал один такой череп, найденный в 1930-х годах около города Чихуахуа (Мексика), - рассказывает известный археолог Ллойд ПИ, автор книги «Все, что вы знаете, - ложь». - Когда по черепу методом профессора Герасимова был восстановлен внешний вид «владельца», оказалось, что он более всего напоминает портреты инопланетян, как их ныне рисуют очевидцы-контактеры. В двух лабораториях я сделал генетический анализ костей - цепочки ДНК у этого «существа» в ряде фрагментов отличались от человеческих. А сам череп должен был бы вмещать около 2 литров мозгов. Это на пол-литра больше, чем у современных людей".
Но подавляющее большинство имеет ДНК человека современного вида.
Череп из Омского музея (рядом с обычным):
На фото виден рисунок - реконструкция облика хозяйки черепа. Его возраст 1,6 тыс. лет.
Черепа из Керченского музея:
Херсонесский музей, снимок 1937 года:
Из музея с острова Кабрера (Испания):
А это череп молодого атлета, увенчанный венком победителя и с монетой во рту (плата Харону за перевоз). Из археологического музея г.Агиос-Николаос, Крит:
Германский череп из Нидер-Ольма, в сравнении с обычным:
Египетские черепа мне кажутся удлинёнными искусственно, особенно у Тутанхамона:
А у Нефертити и Эхнатона плюс к тому и распухшие от болезни:
Экстрасенсы или манкурты?
(статуя Нефертити из Амарны)
Экстрасенсы или манкурты?
Череп представителя народа майя:
Экстрасенсы или манкурты?
А вот как добиваются удлинённой формы:
Экстрасенсы или манкурты?
(в Америке)
Экстрасенсы или манкурты?
(в Африке, племя Мангбету).
В Америке есть ещё и трепанированные черепа, да не по одному разу - как удлинённые, так и обычные. Вынимали часть кости, рана заживала, потом - снова...
Экстрасенсы или манкурты?
(Музей Хулио Тельо. Паракас, Перу. Видны инструменты для трепанации: обсидиановые ножи, ланцеты, колющие орудия. Там же были найдены при трупе: ложка из зуба кашалота, обёрнутая хлопковыми нитями, кусок ткани, бинты и нитки).
Экстрасенсы или манкурты?
(Национальный Музей Перу)
Экстрасенсы или манкурты?
(из некрополя Паракасского заповедника)
Зачем это делали, специально уродовали головы? Лично я склоняюсь к версии невежественного подражания тем, у кого были такие головы от природы. Но существуют и другие. Одна версия исходит из того, что те черепа, которые обладают такими особенностями, были связаны с королевскими или священническими классами. Может быть всё дело в том, что при такой деформации у индивида страдает развитие лобных долей мозга. В итоге получается легко возбудимая, импульсивная, слабо поддающаяся контролю личность, руководствующаяся своими инстинктами. Яростный в бою воин, забывающий о боли. Очень практичные черты для особей, собирающихся занять доминирующее положение. Т.о. деформация черепа у древних также поддерживала имидж их преуспевания в жизни.
По иной версии, эти люди обладали какими-то необычными способностями. Возможно, у них возникали галлюцинации, принимаемые за пророчества...
О людях с деформированными черепами (макрокефалах) упоминают такие античные авторы как Аристотель, Страбон, Плиний и Помпоний. Самое раннее описание подобных черепов находится в работе знаменитого древнегреческого врача Гиппократа (ок.460-между 377-356) «De aere, aquis et locis». В одном месте своего труда он писал: «хочу сказать о тех (народах), которые отличаются природой и обычаями. Прежде всего следует здесь сказать о макрокефалах. Нет народа, который бы имел подобное им очертание головы. Сначала, кажется мне, обычай (искусственного изменения формы черепа) содействовал удлинению головы; теперь сама природа приходит на помощь обычаю. Макрокефалы считают благороднейшими тех, которые имеют длиннейшие головы. Обычай их следующий: как только родится дитя и пока голова его ещё нежна и гибка, они ее формируют и заставляют расти в длину, окружая повязкой и употребляя соответственные средства с тем, чтобы круглое сферическое её очертание изменить и увеличить в длину». В другом месте врач писал: «В начале эти большие головы, почитавшиеся за знать, за привелегированных лиц, воспитывались искусственно, но с течением времени механические действия оказались излишними, потому что природа начала сама вырабатывать такие вельможные головы путём унаследования» [Цит по: 1, с.148]. Это уже очень похоже на теорию академика Лысенко, и вряд ли правда. Хотя говорят, что некоторые опыты ему удавались...
А вот что писал галло-римский поэт Сидоний Апполинарий (ок.430-ок.486) об уродливой, вытянутой кверху голове гуннов: «на самых лицах его детей уже напечатан какой-то ужас. Круглой массой возвышается его сдавленная голова (consurgit in arctum massa rotunda caput)». И никаких необычных способностей...
И наконец, подобные опыты с головой напоминают рассказ Чингиза Айтматова о манкуртах из книги "И дольше века длится день". Правда, там речь идёт не о младенцах, а о пленных молодых воинах:
"Чудовищная участь ждала тех, кого жуаньжуа-ны оставляли у себя в рабстве. Они уничтожали память раба страшной пыткой - надеванием на голову жертвы шири. Обычно эта участь постигала молодых парней, захваченных в боях. Сначала им начисто обривали головы, тщательно выскабливали каждую волосинку под корень. К тому времени, когда заканчивалось бритье головы, опытные убойщики-жуаньжуаны забивали поблизости матерого верблюда. Освежевывая верблюжью шкуру, первым долгом отделяли ее наиболее тяжелую, плотную выйную часть. Поделив выю на куски, ее тут же в парном виде напяливали на обритые головы пленных вмиг прилипающими пластырями - наподобие современ-ных плавательных шапочек. Это и означало надеть шири. Тот, кто подвергался такой процедуре, либо умирал, не выдержав пытки, либо лишался на всю жизнь памяти, превращался в манкурта - раба, не помнящего своего прошлого. Выйной шкуры одного верблюда хватало на пять-шесть шири. После надевания шири каждого обреченного заковывали деревянной шейной колодой, чтобы испытуемый не мог прикоснуться головой к земле. В этом виде их отвозили подальше от людных мест, чтобы не доносились понапрасну их душераздирающие крики, и бросали там в открытом поле, со связанными руками и ногами, на солнцепеке, без воды и без пищи. Пытка длилась несколько суток. Лишь усиленные дозоры стерегли в определенных местах подходы на тот случай, если соплеменники плененных попытались бы выручить их, пока они живы. Но такие попытки предпринимались крайне редко, ибо в открытой степи всегда заметны любые передвижения. И если впоследствии доходил слух, что такой-то превращен жуаньжуанами в манкурта, то даже самые близкие люди не стремились спасти или выкупить его, ибо это значило вернуть себе чучело прежнего человека... Брошенные в поле на мучительную пытку в большинстве своем погибали под сарозекским солнцем. В живых оставались один или два манкурта из пяти-шести. Погибали они не от голода и даже не от жажды, а от невыносимых, нечеловеческих мук, причиняемых усыхающей, сжимающейся на голове сыромятной верблюжьей кожей. Неумолимо сокращаясь под лучами палящего солнца, шири стискивало, сжимало бритую голову раба подобно железному обручу. Уже на вторые сутки начинали прорастать обритые волосы мучеников. Жесткие и прямые азиатские волосы иной раз врастали в сыромятную кожу, в большинстве случаев, не находя выхода, волосы загибались и снова уходили концами в кожу головы, причиняя еще большие страдания. Последние испытания сопровождались полным помутнением рассудка. Лишь на пятые сутки жуаньжуаны приходили проверить, выжил ли кто из пленных. Если заставали в живых хотя бы одного из замученных, то считалось, что цель достигнута. Такого поили водой, освобождали от оков и со временем возвращали ему силу, поднимали на ноги. Это и был раб-манкурт, насильно лишенный памяти и потому весьма ценный, стоивший десяти здоровых невольников. Существовало даже правило - в случае убийства раба-манкурта в междоусобных столкновениях выкуп за такой ущерб устанавливался в три раза выше, чем за жизнь свободного соплеменника. Манкурт не знал, кто он, откуда родом-племенем, не ведал своего имени, не помнил детства, отца и матери - одним словом, манкурт не осознавал себя человеческим существом. Лишенный понимания собственного "я", манкурт с хозяйственной точки зрения обладал целым рядом преимуществ. Он был равнозначен бессловесной твари и потому абсолютно покорен и безопасен. Он никогда не помышлял о бегстве. Для любого рабовладельца самое страшное - восстание раба. Каждый раб потенциально мятежник. Манкурт был единственным в своем роде исключением - ему в корне чужды были побуждения к бунту, неповиновению. Он не ведал таких страстей. И поэтому не было необходимости стеречь его, держать охрану и тем более подозревать в тайных замыслах. Манкурт, как собака, признавал только своих хозяев. С другими он не вступал в общение. Все его помыслы сводились к утолению чрева. Других забот он не знал. Зато порученное дело исполнял слепо, усердно, неуклонно. Манкуртов обычно заставляли делать наиболее грязную, тяжкую работу или же приставляли их к самым нудным, тягостным занятиям, требующим тупого терпения. Только манкурт мог выдерживать в одиночестве бесконечную глушь и безлюдье сарозеков, находясь неотлучно при отгонном верблюжьем стаде. Он один на таком удалении заменял множество работников. Надо было всего-то снабжать его пищей - и тогда он бессменно пребывал при деле зимой и летом, не тяготясь одичанием и не сетуя на лишения. Повеление хозяина для манкурта было превыше всего. Для себя же, кроме еды и обносков, чтобы только не замерзнуть в степи, он ничего не требовал..."
