Идея национального государства

Идея национального государства . Вместе с расширением
дипломатической сцены изменяется и программа внешней политики. Эта
перемена тесно связана с одной идеей, пробуждающейся в московском
обществе около этого времени, – идеей национального государства. Эта
идея требует тем большего внимания с нашей стороны, чем реже
приходится нам отмечать прямое участие идей в образовании фактов нашей
древней истории. Сознание или, скорее, чувство народного единства
Русской земли – не новый факт XV–XVI вв.: это дело Киевской Руси
XI–XII вв. В то время оно выражалось не столько в сознании характера и
исторического назначения народа, сколько в мысли о Русской земле как
общем отечестве. Трудно сказать, какое действие оказали на нее тревоги
удельных веков. Но она, несомненно, тлела в народе, питаемая
церковными и другими связями. Разрыв русской народности на две
половины, юго-западную и северо-восточную, удельное дробление
последней, иноземное иго – эти неблагоприятные условия едва ли могли
содействовать прояснению мысли о народном единстве, однако были
способны пробудить или поддержать смутную потребность в нем.
Я веду речь не об этой потребности, а об идее национального
государства, о стремлении к политическому единству на народной основе.
Эта идея возникает и усиленно разрабатывается, прежде всего, в
московской правительственной среде по мере того, как Великороссия
объединялась под московской властью. Любопытно следить, в каком виде и
с какою степенью понимания дела проявлялась эта идея, которая не могла
не оказать влияние на ход жизни Московского княжества. Видно,
во-первых, что она вырабатывается под давлением изменявшихся внешних
сношений московского великого князя. Потому первой провозвестницей ее
является московская дипломатия Иванова времени, и уже отсюда, из
государева дворца и кремлевской канцелярии, она проникает в московское
общество.Прежде столкновения московских великих князей с их русскими
соседями затрагивали только местные интересы и чувства москвича,
тверича, рязанца, разъединявшие их друг с другом. Боролась Москва с
Тверью, Рязанью. Теперь борются Русь с Польшей, Швецией, немцами.
Прежние войны Москвы – усобицы русских князей; теперь это борьба
народов. Внешние отношения Москвы к иноплеменным соседям получают
одинаковое общее значение для всего великорусского народа. Они не
разъединяли, а сближали его местные части в сознании общих интересов и
опасностей и поселяли мысль, что Москва – общий сторожевой пост,
откуда следят за этими интересами и опасностями, одинаково близкими и
для москвича, и для тверича, для всякого русского.
Внешние дела Москвы усиленно вызывали мысль о народности, о
народном государстве. Эта мысль должна была положить свой отпечаток и
на общественное сознание московских князей. Они вели свои дела во имя
своего фамильного интереса. Но равнодушие или молчаливое сочувствие, с
каким местные общества относились к московской уборке их удельных
князей, открытое содействие высшего духовенства, усилия Москвы в
борьбе с поработителями народа – все это придавало эгоистической
работе московских собирателей земли характер народного дела,
патриотического подвига. А совпадение их земельных стяжений с
пределами Великороссии, волей-неволей заставляло их слить свой
династический интерес с народным благом, выступить борцами за веру и
народность. Вобрав в состав своей удельной вотчины всю Великороссию и
принужденный действовать во имя народного интереса, московский
государь стал заявлять требование, что все части Русской земли должны
войти в состав этой вотчины. Объединявшаяся Великороссия рождала идею
народного государства, но не ставила ему пределов, которые в каждый
данный момент были случайностью, раздвигаясь с успехами московского
оружия и с колонизационным движением великорусского народа.